生活无处不在Всюду жизнь 尼古拉·亚历山德罗维奇·雅罗申科(Ярошенко Николай Александрович)油画作品欣赏

2021-06-28名画名家评论131阅读模式

The topic of social contradictions was one of the most important for Yaroshenko. This painting was inspired by Leo Tolstoy’s story What Men Live By. The artist originally planned to title his work as Where There Is Love, There Is God. Prisoners have huddled up together at the window of a convict car to feed pigeons. The painting’s idea was to show humanity maintained in inhuman conditions. The central group reminds the Holy Family. Like many other Wanderers, Yaroshenko used parallels with the Gospel to enhance the social resonance of his canvas. “This speaks so much to the heart,” said Leo Tolstoy about this painting.

　　社会矛盾的话题是雅罗申科最重要的话题之一。这幅画的灵感来自列夫·托尔斯泰的故事《人靠什么活着》。这位艺术家原计划把他的作品命名为“哪里有爱，哪里就有上帝”。囚犯们挤在一辆囚车的窗前喂鸽子。这幅画的构思是要表现在非人道条件下维持的人性。最主要的构图使人想起圣家庭。像许多其他巡回展览画派画家一样，雅罗申科用与福音书的相似之处来增强他的画布的社会共鸣。关于这幅画，列夫·托尔斯泰说：“这太触动人心了。”。

   Тема социальных противоречий. Арестантский вагон. Зарешеченное окно. Через него кормят вольных голубей этапируемые: вдова (в чёрном платке) с ребёнком лет пяти, крестьянин (с окладистой бородой и усами), интеллигент (с клиновидной бородкой и усиками) и заключённый (с хохлацким чубом и висячими усами). Перед нами мастерская типизация, умение художника через отдельные образы и сюжеты представлять целые сословия. Несправедливо угнетаемый верхами бедный народ. Несправедливость и в том, что не могут люди с такими благообразными лицами быть преступниками. Скорее преступен суд и строй, их осудившие. А нравственная красота — за ними.
   И потому не нужна иная красота: цвета, света, линий. Вагон грязно-зеленый, с облезшей краской. Внутри вагона темень. Деревянная платформа серая. Небо блеклое. Голуби тоже не блестят. Некоторые критики упрекали Ярошенко в идеализации изображенных лиц. Другие, наоборот, находили эти лица «зверообразными», «звероподобными».
   Но в том и удача картины, что Ярошенко нашел «золотое сечение»: лица жизненны, простонародны, красивы; красота лиц не в их чертах, а в чувствах, на них проявившихся. Идя от эскиза к картине, Ярошенко уходил от черт «преступности» в изображенных лицах. Не умильная улыбка, вдруг озарившая лицо злодея, волновала воображение художника, а добрые, обыкновенные лица обыкновенных добрых людей, волею судьбы оказавшихся по ту сторону решётки. Обитатели арестантского вагона ничем кроме одежды и выстриженных наполовину голов не отличаются от тех, кто смотрит на них, стоя перед холстом. Радость, доброта, умиление при виде ребёнка, кормящего птиц, — не исключительное, а обычное их душевное движение.
   Ярошенко ничем не обмолвился, что люди, пересылаемые в тюремном вагоне, не совершили никаких преступлений, что в юридическом смысле невиновны; но зритель чувствует невиновность этих людей. То, что иным показалось идеализацией образов, было уточнением замысла. Символы Ярошенко — не дешёвые аллегории, не бутафория, придуманная ради ловкого выражения некой ординарной мысли, они — обобщенная реальность, реальность, поднятая до символа. Символы поднимали картину над уровнем жанровой сцены, но уничтожали впечатления, что картина изображает сцену из реальной жизни.
   За решёткой тюремного вагона Ярошенко собрал людей всех возрастов и сословий: крестьянин, солдат, рабочий, женщина с ребёнком, и в глубине вагона, у противоположного окна, спиной к зрителям, — политический (художник написал его в позе своего же «Заключённого», и тем подсказал зрителям — кто это).

百度翻译：http://fanyi.baidu.com